НАЗАД

Евгений Древаль, учитель немецкого языка, русского языка, литературы, МХК, культуры общения школы № 75, Воронеж

— Что вы так оживленно обсуждали в курилке с коллегами по конкурсу?

— Все, от высоких материй, то есть программ и методик до финансового вопроса, то есть зарплаты. Хотя о ней говорят меньше, но она интересует больше.

— И что с зарплатой?

— Я сравниваю учителей с врачами. Люди социальных профессий. Но врачам платят не за количество вылеченных и количество умерших. А учителя привязаны к качеству обученности детей. Хотя вроде понятно всем, что дети везде и всегда разные. А мы учим всех. И неизвестно, кто истратит сил больше: те кто учит двоечников, или те кто одаренных. Кто больше трудится? Те, кто в инновационных школах и в классах с олимпиадниками работает, или кто в обычной районке? То, что вложено в троечника – может быть только позже проявиться.

— Почему вы пошли в школу?

— Любой, кто работал в школе, может получить компетенции и устроиться в жизни. Профессия позволяет почувствовать себя в разных качествах. Ты и режиссер, и руководитель. В других профессиях этого нет. Можно прожить разные жизни. Я 11 лет работаю школе, в том числе, в обычной воронежской. У меня дети разных возрастов и разных социальных сфер.

— И как за это время поменялась школа и ваше учительское место в ней?

— Меняется, зарплата повышается. Но профессия вся там же. Уважение осталось у тех, кто и раньше уважал. Развитие идет медленно.

— Вы ведете пять предметов. Зачем?

— Я окончил филфак. И веду  соответствующий цикл. Немецкий язык – в стагнации. Причем учителей хватает, но количество часов сокращается. Три часа в старших. Два – в средних. Веду несколько курсов, кроме того это интересно. Каждому предметнику хочется больше времени, это понятно. 

— Вы преподавали в немецкой школе. Что немцу хорошо и нам бы пригодилось?

— Три года преподавал русский язык как иностранный в католической гимназии Св. Елизаветы города Хайлигенштадт. В Германии очень свободные школы. Не учителя, ни дети не ограничены никакими отчетами и нормативными актами. Нет условностей и формальностей. Это делает каждый урок более живым. Живой процесс коммуникации. Изучение иностранного, да и родного языка превосходит нашу систему полностью. На третий иностранный отводят пять часов, в то время как у нас на первый основной – три в старшей, два - в средней и начальной. Немецкое образование готовит личность более развитую в языках и коммуникации. Наши учителя более опытны в естественных науках.

— Что будет с языком, если введут предмет «словесность»?

— В Германии нет отдельного предмета: немецкий язык и литература – вместе. Но в германии нет ЕГЭ. У нас же если количество времени останется прежним, то смысла в этом нет. При условии, что ЕГЭ останется – этот опыт будет провален. Будут размытые границы, у нас традиция уже другая. Это внесет неразбериху. Какие результаты в конце должен учитель представить? Есть более насущные проблемы, чем объединение предметов, я не вижу разумных логических причин.

— Что могут дать воронежскому подростку ваши предметы «филологического цикла»?

— Я пытаюсь рассказать, что быть современным это не значит отвергать литературу прошлого. И для ее понимания не надо быть снобом. Сам стараюсь, чтобы они во мне увидели баланс: и культуру, и современность. С человеческим лицом. Дети все искусственное отталкивают. Я говорю о многом с ними. Воронеж город непростой. Есть группировки, с какими-то идеями, в том числе – неонацистские. Поэтому важно рассказать им о толерантности, несмотря на высокопарность этого слова. Конкретно у меня в классе, и у нас в школе в целом есть разные группировки, полиэтничный состав школьников. Поэтому надо стараться, чтобы не было элементарной поножовщины. Я обладаю определенным авторитетом у ребят. Рассказываю, что все мы иностранцы, в зависимости от того, где мы находимся. И стоит с подростками об этом говорить они начинают задумываться и понимают многое. Как учитель немецкого рассказываю о культуре Германии и их опыте. Чем больше мы знакомимся с другими культурами, тем лучше. Мы узнаем больше о себе и о других.

— А политику в стране обсуждаете?

— Я к этому настороженно отношусь. Та ли эта тема, которую стоит обсуждать и интересна ли она? Тут скорее я учитель стандартный. Школа вне политики и мы здесь совсем по другому поводу. Да гражданская позиция важна. Но я не профессионально разбираюсь в политике, чтобы рассказывать о ней достаточно взрослым уже людям. То же самое с патриотизмом. Для детей это слово ничего не значит. Сначала надо посмотреть на мир, чтобы понять свое место. Если ты не видишь разнообразия мира, то ты не видишь разнообразия в себе. Это лучше всего формирует любовь к родине.

— Есть вопрос к министру Ливанову?

— У меня мечта есть. Почему бы не приравнять учителей по статусу к госслужащем. Тогда бы множество дискуссий можно было снять. Сейчас только так профессия бы обрела приобрести престиж. Учителя – достойнейшие люди – показали, что современное образование можно создавать на энтузиазме. Пока же мы набираем баллы, за что нам платят, за что – нет.

Евгений Насыров 

Полная версия на http://mn.ru/society_edu/20121003/328089950.html

Базовые инновации, или Средняя школа, как она есть

Когда я узнал из газет о том, что мой одноклассник и однокурсник Евгений Древаль стал лауреатом городского этапа всероссийского конкурса «Учитель года», я искренне порадовался: не каждый день твои коллеги пишут про твоих же друзей детства. Когда же он одержал убедительную победу на областном этапе, я уже немало удивился: Женя продолжал работать в той же самой средней общеобразовательной школе № 75, которую мы с ним вместе посещали...

Как получилось, что учитель иностранного языка обычной, ничем не примечательной школы смог обойти конкурентов из маститых образовательных учреждений, которые сегодня модно называть «инновационными»? Это для меня было загадкой.

Спорная динамика

Мы познакомились, когда моя семья переехала в типовую «брежневку» по ул. Героев Сибиряков, где уже жил Женя. Уж не помню, ходили ли вместе в детский сад, но в школу мы пошли одновременно. Я, правда, после 9 класса ее покинул, а он получил аттестат, после чего мы пересеклись на одном курсе филологического факультета ВГУ. Как показало время, университет для Евгения оказался лишь способом вернуться обратно в родные стены.

– Ты не думай, школа сильно изменилась, – говорит Женя, глядя на то, как я изучаю предметы мебели, люстры и другую школьную утварь, находя элементы, знакомые из глубокого детства. – Ее финансирование серьезно увеличилось. Теперь и учителя себя людьми стали ощущать, да и само здание удалось подлатать, забор, вон, с помощью депутата поставили. Ты-то не проходил через это, а я помню, как еще лет 8-10 назад педагогам платили копейки, да и те – задерживали по несколько месяцев. Сейчас такого нет. Хотя в школе сегодня – лишь 600 учеников. Конечно, в условиях подушевого финансирования мы получаем средств значительно меньше, чем инновационные школы.

– 600? – я искренне удивлен. – В наше время, насколько я помню, было то ли 1000, то ли 1200…

– Ну да. А теперь в старшей параллели только по одному общеобразовательному классу, школа учится в одну смену. Правда, первоклассников набрали в этом году сразу на четыре класса – это уже радует.

Я не знаю динамики снижения числа учащихся, поэтому меня этот показатель все равно не воодушевляет: во время нашего зачисления в СОШ № 75 было пять первых классов.

Европейская интеграция

У нас на курсе Женя был личностью едва ли не легендарной. Окончив первый год обучения на филфаке, он поступил параллельно на факультет романо-германской филологии, в совершенстве изучил немецкий язык, после чего два года преподавал русский в гимназии немецкого городка Хайлигенштадт. Так что в воронежское образование он вернулся, можно сказать, с международным опытом.

– Несомненно, этот опыт позволил мне внедрить ряд новых приемов в работу с учениками, – говорит он. – Ведь если по качеству преподавания естественных и точных наук европейцам есть, чему поучиться у нас, то в вопросах обучения языкам они ушли далеко вперед.

– А почему же не остался там на более длительный период? – интересуюсь я.

– Да, может, и остался бы – директор гимназии готова была взять меня хоть на постоянной основе. Но немецкие законы позволяют иметь иностранцам только определенное количество наработанных часов. Поэтому после окончания работы мне даже пришлось пару месяцев пожить за собственный счет, чтобы иметь возможность посетить выпускной у своих студентов. Но ничего страшного, зато Европу изучил.

Впрочем, Евгений признает, что работа в Германии – это случай, который ему подвернулся благодаря учебе именно на филологическом факультете – программа, по которой он попал в Европу, была рассчитана именно на выпускников кафедр русской филологии.

Сегодня, кстати, он считает филологическое образование своим основным, ведет в школе, кроме немецкого, еще и русский язык с литературой, а также некоторые факультативы.

– Сейчас модно говорить о межпредметных связях, проводить интегрированные уроки, – поясняет Женя. – А у меня, как ни крути, каждый урок получается интегрированным. Немецкий-то с русским языком исторически связаны неразрывно. Да и литература – во многом тоже.

– Ты считаешь, это помогло тебе победить на региональном этапе конкурса?

– Несомненно. Но не только это. Вот ты не смейся, но победа во многом была обусловлена тем, что я как раз являюсь учителем обычной, а не инновационной школы.

Способность к импровизации

Видя мое плохо скрываемое удивление, Евгений поясняет.

– Понимаешь, в инновационных школах ставить неудовлетворительную оценку считается моветоном – часто даже если ты будешь сидеть и ничего не делать, свою «тройку» получишь. У нас же ты получаешь ровно столько, на сколько знаешь. Если же мы говорим об иностранных языках, то в инновационной школе дети часто знают программу и без помощи учителя – занимаясь в языковых центрах или с частными репетиторами. Учителю же остается занять их время и выставить оценки. В обычной школе мы имеем дело с самым разнообразным контингентом. Здесь есть дети, у которых имеются большие проблемы с восприятием языка, и от этого никуда не деться. Но региональный этап конкурса проходил как раз на базе обычной, а не инновационной школы. И многие из педагогов, выходящие на импровизированный открытый урок в рамках конкурсной программы, просто теряли способность к импровизации, когда сталкивались с тем, что некоторые дети просто не понимали смысла того, что им говорят. Я же имел навык такой работы. Более того, имея базу русского языка, мне было проще показать им немецкий на знакомой для них основе.

– Выходит, посрамил ты инновационные школы?

– Ни в коем случае! Я рад, что победил в области. И я хочу, чтобы эта победа заставила задуматься о самом смысле инноваций в среднем образовании. Ведь мы сейчас с помощью придания статуса «раскручиваем» школы как бренды. И многие родители на это ведутся. В то же время, думать-то надо, прежде всего, об уровне педагогов, к которым отдаешь детей. Мало кто знает, но в 75-ю школу, например, часто приводят ребят именно в начальное звено – наши учителя 1-4 классов славятся своим профессионализмом в работе. Хотя и в средних и старших классах трудятся очень опытные педагоги. Но статуса гимназии или лицея школа не имеет.

– Это хорошо, или плохо?

– Для детей, возможно, даже хорошо. Посуди сам. В инновационной школе часто дается непомерная нагрузка, которая в итоге приводит к переутомлению и, как следствие, снижению уровня восприятия материала. Более того: по ряду предметов идет увеличение часов, но по остальным – серьезное их занижение. Мы же даем сбалансированную общеобразовательную программу. Если говорить о поступлении в вуз, то ни мы, ни инновационные школы не даем в необходимом объеме материал для поступления, все равно в старших классах требуются дополнительные занятия на курсах или с репетиторами. Поэтому разницы особой нет. И наши выпускники регулярно поступают в ведущие высшие учебные заведения города. И ЕГЭ они пишут очень неплохо. Тут просто отношение к ребенку более честное, что ли…

 Инновации – для всех?

– Это как?

– Понимаешь, инновации должны быть доступны для всех. А в так называемых инновационных школах часто живут ради одаренных детей. Да, я понимаю, что их нужно развивать особо, но с другими-то что делать? Эти учебные заведения нацелены на результат по ЕГЭ, поэтому после 9 класса многие ученики оказываются им просто не нужны. И они приходят к нам. А тут выясняется, что это – отнюдь не худшие ученики.

– По каким параметрам?

– Я уже говорил, что в гимназиях и лицеях считается неприличным ставить детям «двойки». А мы ставим. Мы даже на второй год можем оставить, если потребуется. Поначалу дети и их родители в шоке. Но потом, когда приходит понимание того, что нужно учиться, они начинают усваивать материал так, как никогда не делали этого в инновационной школе. И, соответственно, их результаты идут вверх.

– Тебе, кстати, не предлагали уже перейти на работу в инновационную школу?

– Да мне и до конкурса предлагали, но я отказался. Здесь, знаешь ли, больше перспектив для профессионального роста, учитывая разноплановый контингент учащихся. К тому же, победа на региональном этапе конкурса «Учитель года» говорит о том, что я движусь в правильном направлении.

– На общую победу, как считаешь, шансы есть?

– Да шансы есть всегда, дело тут даже не в этом. Если на городском этапе я показывал себя, то на региональном уже ощущал себя представителем всех обычных школ области. Рад, что удалось показать хороший уровень образовательных инноваций в рядовом среднем звене, но теперь задача усложняется. По моему выступлению будут судить уже о качестве образования Воронежской области в общем. А это, сам понимаешь, совсем иная ответственность. Тут уже не до личных амбиций…

Юрий Бабаян

Рубрика: Cоциум - №48 (1475)

Полная версия на: http://www.bereg.vrn.ru/5538.html

В Липецке второй тур конкурса «Учитель года» открыл преподаватель из Воронежа

Евгений Древаль знает, как выучить немецкий язык : «быстро и без экзекуции»

Сергей Банных

29 сентября 2012 г.

66666

Полная версия на: http://www.kp.ru/online/news/1259129/